В нашей семье понятием «война» мерялось время — до войны, после войны. Только после смерти бабушки, читая дневники, я узнала, что она тоже могла уйти на фронт. Стало страшно, когда представила, что жизнь всей нашей семьи сложилась бы совсем иначе, и меня могло не быть на свете...
22 июня 1941 года вместе со своими сокурсниками по библиотечному техникуму бабушка отмечала выпускной. Концерт, танцы, прогулки по ночному городу... Идиллию прервал голос Молотова из репродуктора: «Сегодня без объявления войны...»
Новоиспеченной библиотекарше пришлось получать путевку в жизнь в суровые военные годы. 18-летней девчонке выписали направление в село Малое Нагаткино, определили на квартиру. Бабушка рассказывала, что хлеб с первых дней войны стали выдавать по карточкам – 500 граммов на два дня, потом 400, а затем и вовсе отменили. Война проверяет людей не только на прочность, но и на человечность, вытаскивая из них многое, что не проснулось бы в мирное время. Мы не знаем, какой была бабушкина хозяйка до войны, но в 1941-м она воровала у своей квартирантки привезенную из дома картошку.
Крохотной зарплаты хватало на то, чтобы купить продуктов на рынке на несколько дней. До следующего жалованья – голод до обморока. Как-то в село прибыл инструктор из райкома партии и стал беседовать с работниками о том, как живется. Увидев библиотекаршу с ввалившимися щеками, поинтересовался: «Не голодаешь?» У бабушки выступили на глазах слезы. Партиец поговорил с директором клуба и «молодому специалисту» выписали немного муки. Ее хватило на два каравая хлеба – эти сухари бабушка «растягивала» целый месяц...
Когда вернулась в родное село Степановка, ее как комсомолку по распоряжению райкома призвали в морфлот. Бабушка прошла комиссию и оказалась годной к службе. Пришла к родителям с новостью и впервые увидела, как плачет отец. Собрали вещмешок с кружкой, ложкой и сменным бельем. Провожали всем селом. Одна из школьных подруг сказала: «Ты положила начало». У военкомата бабушку встретил военрук: «Рита, иди и спокойно работай. Оставлена до особого распоряжения». Позже он признался, что просто пожалел девчонку. Мать, моя прабабушка Пелагея, крестилась и плакала: «Какую ты радость нам сообщил, сынок!». Она не знала, что в это время война уже отобрала у нее сына – скорее всего, он погиб в первые дни, до сих пор числится пропавшим без вести.